До Нового года рукой подать, Запорожье принаряжается, «желтеет» и «выдыхает. Коллапс не случился — бизнес помог в трудной ситуации. Но впереди встреча с новым штаммом «омикрон», вакцинация от короновируса продолжается, как и вопросы к процессу. Мы учимся жить под прессом и преодолевать тревогу неопределённости. Насколько хорошо это удается, что помогает, и где искать опору, рассказала известный запорожский психотерапевт Анна Пришутова /полный текст интервью см. в издании «Новый день»/.
— Почему даже сейчас, когда у каждого уже есть знакомый, который умер от короновируса, люди ходят без масок? Как с точки зрения психологии это можно объяснить?
— Я думаю, есть люди, которые не считают это обязательным. Или те, которые не считают это достаточной и необходимой мерой профилактики. Для того чтобы следовать чему-то, меня нужно или убедить или заставить. Заставить сложно, а убедить не получается.
— Кстати, «антиваксеры» — это легко внушаемые люди, которые верят слухам и страшилкам из Интернета?
— Я не думаю, что внушаемые. Люди могут быть протестными, а не внушаемыми. Я могу просто не понимать, зачем это нужно. Или быть не согласной по своим убеждениям. Не знаю, кого из этих людей сейчас больше. Для того чтобы человека убедить, нужна настойчивость и последовательность сообщений. А у нас ничего этого нет. Идеологическая пропаганда — эта одна из функций государства.
— Наверняка, у вас, как у дипломированного врача-психиатра, есть знакомые врачи в Запорожье, которые работают в ковидных отделениях или сталкиваются с этой болезнью. Как они переносят это испытание? Как им сейчас живется в этих условиях?
— Очень по-разному. И это тоже проблема. Рассказывают, что у нас много денег выделяется на медицину, а потом ты сталкиваешься с тем, как это на самом деле выглядит, насколько все организовано и реально обеспечено материальной базой… Далеко не все наши врачи считают, что нужно вакцинироваться.
— А вы сами вакцинировались?
— Да, Pfizer. Иммунная система связана с психикой. Если человек верит в то, что вакцина ему поможет — она ему поможет сильнее. Я вообще за вакцины. Особенно, детские. Ведь доказанный факт, что многие болезни были побеждены именно благодаря вакцинации — например, полиомиелит. А это очень тяжелое инвалидизирующее заболевание.
— Как вы думаете, должен ли частный бизнес помогать государству бороться с эпидемией?
— Не должен. Бизнес должен заниматься бизнесом. С него берут налоги. Но, конечно, когда я понимаю, что здесь у нас ситуация, схожая с войной, потому что есть человеческие потери и это все трагично, то, если есть желание, можно помочь. Мы все люди и мы же тоже здесь живем. И было бы неплохо, чтобы бизнес помогал. Но он не должен. Нет у него такой обязанности.
При этом все мы понимаем, что и без того слабая экономика подорвана пандемией. И если кто-то помогает — это ценно. Например, сейчас очень большая потребность в кислороде в больницах. По-моему, около 70% затрат на наличие кислорода в наших больницах — это затраты бизнеса.
Нашему городу, можно сказать, повезло. Мы не познали коллапс, потому что не остались наедине с проблемой, подстраховал крупный бизнес: то оборудование подарит, то медицинский кислород поставит. Например, «Запорожсталь» получил лицензию на медицинский кислород и на безоплатной основе поставляет в среднем 72 тонны жидкого кислорода ежесуточно. А «Мотор Сич» подарил 15 переносных кислородных концентраторов 5-й горбольнице. Это данные из корпоративных СМИ — «Панорама» и «Позиция».
Когда кто-то делает что-то хорошее в наше нестабильное время, это стоит внимания и признания.
— У нас многое возложено на плечи волонтеров. То они одевали армию в начале войны, то бегают по Украине в поисках кислородных баллонов и ищут в больницах места для задыхающихся больных. Как это характеризует наше общество?
— Волонтерство как движение появляется тогда, когда есть проблема, и ее никто не решает. Хорошо, когда есть люди, которые готовы включиться. Такая себе бесплатная рабочая сила. Но когда что-то временное становится постоянным, возникает вопрос: «Что не так?» Возникает вопрос о дееспособности тех, кто должен решать эту проблему по долгу службы. С каждым новым президентом или премьер-министром по Украине как шторм проходит — все меняется, разрушается, нет преемственности.
Энтузиазм всегда заканчивается. В лучшем случае из волонтерства вырастает структура — благотворительный фонд. Например, как наш «Экосенс» — организация, которая занимается экологическими вопросами. Нужно всегда этим управлять, чтобы волонтерская организация была структурированной, с задачами и бюджетом.
— Увеличилось ли во время эпидемии среди запорожцев количество людей с тревогой и депрессией?
— Да, у меня нет ни одного знакомого психотерапевта, у которого за последние два года не увеличилось бы количество клиентов. Про себя могу сказать, что намного тяжелее стали случаи. Если раньше человек ходил на приемы максимум три месяца, то сейчас консультации идут дольше.
Да, люди стали тревожнее. Потому что нет информационной генеральной линии. Человек все время в напряжении, потому что ничего не понятно, постоянно меняются правила. Во время первого локдауна люди еще и материально пострадали, потому что сидели без работы несколько месяцев. Да, стало намного больше тревожных и депрессивных расстройств.
— Как этот стресс переносят разные возрастные группы? Кто оказался более стойким — пенсионеры или молодежь?
— Дети, к счастью. Люди старшего возраста — по-разному, это зависит от их характера. Тем более, что с возрастом очень часто мы теряем жизнерадостность. И все люди с возрастом более тревожны и менее выносливы во всех смыслах. Все остальные — тоже по-разному. Есть молодые, которые очень тревожатся. Много стало панических расстройств. Короновирус — нейротропный вирус и часто, даже если сама болезнь была перенесена хорошо, возникают последствия в виде тревоги и панических атак. Переболел, а через месяц-два понимаю, что как-то я не справляюсь. Любой стресс, любая социальная нестабильность всегда вызывают увеличение тревожных расстройств.
— Что поможет справиться с тревогой? Ну, кроме запасенного ящика туалетной бумаги.
— Хорошо, когда в жизни человека есть любовь. В это понятие входит все, что нужно человеку для психического и эмоционального комфорта. Когда мы говорим о любви, мы думаем о том, что меня принимают, ценят, обо мне заботятся. Мне хорошо с человеком что-то делать вместе — есть разделенность жизни. Умение любить должно быть, иначе маловероятно, что я встречу любовь. А если встречу, то маловероятно, что я долго в этом пробуду. Потому что я не буду верить, что так бывает. Очень много людей, которые получают хорошее отношение к себе, не верят в происходящее и поскольку им это неясно, уходят из отношений.
Считаю, что смысл жизни в том, чтобы последовательно идти к счастью. Если человек понимает, что его жизнь гармонична, то в итоге он оценивает это как счастье. Счастья без любви не бывает. Она дает и смысл, и свет и ясность, что вообще происходит.
— В вашей организации «ТО для личности» занимаются только психотерапией?
— Если говорить об организации, она называется «Пситрон» вот уже более 20 лет. ТО для личности — это название программы. У нас два психотерапевта, еще есть диетолог. Привлекли к сотрудничеству генетика и педиатра. Потому что есть вещи, которые нужно решать в комплексе. Можно на протяжении всей жизни не обращаться к психотерапевту — запросто! Но тогда должен быть другой ресурс, который даст возможность справляться с проблемами.
Современная жизнь дает огромную нагрузку на психику — из-за больших объемов информации и полного отсутствия интимности. В смысле, что все кому ни лень покушаются на мои личные границы. В соцсетях видна вся наша жизнь. У человека нет личного пространства, и нет возможности восстанавливаться.
Поэтому хотя бы консультативная психотерапия может быть в жизни человека. Если есть ресурс, без нее можно обойтись, но зачем, если мы можем решить проблему быстрее и успешнее.
